"у воды память девичья..."
Интервью
В современном естествознании сложилась курьезная ситуация вроде той, в которую угодила кэрролловская Алиса в Зазеркалье: думая, что попала в обычную ничем не примечательную лавку, она вдруг оказалась со всех сторон окружена водой.
В самом деле, сколько разнообразнейших «водопадов» обрушивает на наши головы печать: вода «живая» и «мертвая», «магнитная» и «серебряная», «заряженная» и попросту отравленная... Не захлебнуться бы, разобраться, понять! Именно с этой целью прошлой осенью в Киеве собралась уже восьмая Международная конференция «Свойства жидкостей на тонких уровнях», посвященная изучению воды в разных состояниях.
Осветить одну из самых интересных проблем, связанных с этим таинственным веществом, попытались наш корреспондент А. Горячева и один из участников конференции — доктор биологических наук Г. Н. ШАНГИН-БЕРЕЗОВСКИЙ.
Публикацию продолжает фрагмент его же научно-художественной книги «О нас, о БАС и о невероятной воде» (аббревиатура БАС означает «биологически активные соединения»). Рассказ пойдет об исследованиях автора в лаборатории Московской ветеринарной академии и о работах известного французского ученого Ж. Бенвениста.
Корр.: Ген Никифорович, расскажите, пожалуйста, об открытии пресловутой «памяти воды», вызвавшем столько шума пару лет назад.
Г.Н. Шангин-Березовский: Собственно говоря, мы открывали уже открытое. Еще отец гомеопатии Ганеман писал: «Я убираю вещество, оставляя его силу». Это было почти два века назад, и с тех пор немало исследователей сталкивались с тем, что вода «из-под» активного соединения действовала так же, а иногда и во много раз сильнее, чем само вещество. В 1883 году немецкий ученый Карл Негели, приготовив раствор сулемы, затем разбавил его до такой степени, что в жидкости вероятность встретиться с молекулой практически стала равна нулю. Каково же было удивление исследователя, когда он обнаружил, что этот «раствор» убивает бактерии столь же успешно, как и сама сулема! А в наше время самым громким исследованием такого рода стали опыты небезызвестного Жака Бенвениста.
Если можно, об этом чуть подробнее.
При контакте с молекулами определенного белка базофилы выбрасывают незаменимую аминокислоту — гистамин, или, если хотите, «осколок» белка — и содержащие гистамин гранулы клеток крови (базофил) исчезают. Точно такой же эффект вызывала и вода от очень высоких разведений того же белка. Когда данные Бенвениста были обнародованы, пресса с легкой руки английского журнала «Nature» сперва восторженно заговорила о химической гомеопатии, а потом тот же «Nature» объявил его шарлатаном. Затем и в других изданиях положительные результаты опытов, а следовательно, и открытие, были подвергнуты сомнению. «Химия и жизнь», кстати, неоднократно писала об этом.
Но к этому времени вы, по-моему, уже располагали подобными результатами, да и как-то объясняли этот эффект?
Да. У нас за плечами было уже несколько лет работы с водой «из-под» биологически активных веществ (БАВ) и около двадцати опубликованных работ.
То есть, вы оспариваете приоритет Бенвениста?
Сам Бенвенист в кулуарах киевской конференции сказал, что не считает себя первооткрывателем, поскольку наши разработки появились в 1980 году — на восемь лет раньше, чем его. Приоритет, похоже, за нами. Ведь и до, и после нас в экспериментах такого рода ученые обычно ограничивались лишь какой-то одной физиологической реакцией. Мы же изучили явление памяти воды более широко, на нескольких веществах, а главное — по многим биологически значимым показателям, например по изменению характера развития у нескольких видов: от бактерий до высших животных.
Так что же это за вода?
Позвольте привести пример, который покажет если не принцип действия, то эффект, производимый такой водой.
Довольно давно, когда нашу страну еще не постиг яичный кризис, мы ставили опыты на куриных яйцах. В двух секциях инкубаторного шкафа ждали своего часа по тысяче яиц. Одну партию (контрольную) опрыскали дистиллированной водой, другую обработали раствором супермутагена НДММ (нитрозодиметилмочевины), причем раствор был разведен до такой степени, что на тысячу яиц приходилась одна молекула НДММ — уже упомянутая «мнимая» концентрация — 1е-26г/яйцо.
Тем не менее в этой партии вывелось на двадцать цыплят, то есть на два с лишним процента больше, чем в контроле. Примерно на столько же снизился процент гибели молодых курочек. Довольно часто в яйцах встречается так называемый синдром «кровь-кольцо». Не станем вникать в подробности, важно то, что при этом зародыш становится нежизнеспособным. Так вот, в обработанных нашей водой яйцах этот синдром практически исчез. И — не было бы счастья, да несчастье помогло: на пятидесятый день опыта птиц поджидал страшный температурный стресс — во всем районе отключили электричество, птицефабрика на три часа осталась без вентиляции. Итог: в контрольной группе погибло тринадцать процентов цыплят, в опытной же — только семь. У молодняка из обработанных яиц устойчивость к подобным потрясениям оказалась значительно выше.
Позвольте, но при чем здесь вода? Сработало-то, насколько я понимаю, биологически активное вещество?
Вот в этом как раз и заключается суть открытия. Мы воздействовали на яйца реальной и мнимой концентрацией одного и того же вещества — скажем, 1е-6 и 1е-26 г/яйцо, но эффект был практически одинаковым: по числу вылупившихся цыплят, их сохранности и весу. Более того, когда вещества в воде уже не было (1е-26), показатели были чуть лучше. Следовательно, дело не в количестве БАВ, а в том, что именно служит проводником информации от вещества к организму или клетке.
И тут нас осенило: да это же вода! Правда, прежде чем доказать это хотя бы самим себе, пришлось перевести кучу живности. Мы ставили опыты на семенах ели, томатов и ячменя, дрозофиле и курах, рыбе и песцах, на клетках в культуре «ин витро» и инфузориях. С клетками особая история — как раз в это время я перенес операцию, и в ход пошли мои собственные клетки...
Результаты иногда получались просто шокирующие. Например, в клетках, обработанных водой «из-под» НДММ, не захотел развиваться смертельный вирус энцефаломиелита.
И все-таки многие с опаской относятся к любым экспериментам с БАВ, тем более с супермутагенами.
Мы пользовались не только супермутагенами. К примеру, успешно применяли вполне безобидный витамин — парааминобензой ную кислоту (ПАБК). Как правило, мы работаем с веществами, которыми оперирует сама природа,— все наши соединения имеют отношение к основному (матричному) синтезу белка, то есть в какой-то степени всегда присутствуют в организме. А вот 1е-26и меньше — это уже концентрация, при которой вероятность наткнуться хотя бы на одну молекулу вещества в кубическом сантиметре воды практически равна нулю.
Что касается пестицидов, здесь мы тоже кое-что сделали: обрабатывали семена не собственно ядами, а водой «из-под» них. Обеззараживающий эффект получили точно такой же, как от реальной дозы пестицидов, но избежали токсического воздействия. Кстати, в одном азербайджанском совхозе провели эксперимент, в котором на семена томатов действовали водой, «помнящей» о ПАБК, и ничем другим. Этот рядовой, казалось бы, опыт принес хозяйству по нескольку тысяч рублей дохода с каждого обработанного гектара.
Выводы? Хотя бы такие. Вспомним о несчастном нашем Байкале. С южного берега его травят два целлюлозных комбината. Правда, если посмотреть «на глазок», огромная территория озера еще чиста. Но, видимо, в этой прозрачной воде содержится потенциально опасное количество ядов. Судя по данным Бенвениста, крошечным кусочком ядовитого вещества можно отравить целое озеро.
Простите, но в таком случае выходы месторождения полиметаллических руд на побережье одной из сотен речек, впадающих в Байкал, грозят ртутным отравлением, а его, слава Богу, нет. Кроме того, если вода хранит память обо всех соединениях, которые в ней когда-то находились, то о каких контрольных опытах может идти речь?
Гарантия чистоты эксперимента, как ни странно, состоит в том, что ничто не вечно под луной. Спокойное, «безмятежное» состояние воды может продлиться сколь угодно долго, — а память у воды истинно девичья — ее начисто отшибают самые незначительные воздействия: свет, различные вещества...
И еще раз о Байкале. Пока что водится в нем рыба под названием пелядь. Всю жизнь она предпочитала метать икру в той воде, которая, как я уже сказал, будучи на вид прозрачной, сегодня содержит совсем-совсем маленькие дозы всего того, что комбинаты сливают в озеро. И вот уже почти половина икры у этой и других рыб потеряла способность к развитию. Мы обработали несколько порций икры по отдельности ультрамалыми дозами ПАБК (1е-22г/мл воды), нитрозоэтилмочевины и даларгина, состоящего всего из семи аминокислот, и картина заметно изменилась. Божий свет увидели дополнительно 15 процентов мальков, что в перспективе очень много — до нескольких миллионов взрослых особей.
И все-таки мне слабо верится, что вам разрешат внедрять этот метод. Как показал печальный пример вашего французского коллеги, любимый когда-то принцип «этого не может быть, потому что не может быть никогда» весьма популярен и сегодня.
А почему, собственно говоря? Даларгин и ПАБК пришли к нам из медицинской практики, их применение уже дозволено. Другое дело, разрешат ли чиновники и начальство на местах сыпать порошки в Байкал — да и сколько их потребуется для лечения — это надо еще посчитать. Но ясно, что Байкал болеет, как человек, а значит, и лечить его надо, как человека, по рецептам врачей природы — ученых. А в аллопатических или гомеопатических дозах, витаминами или производными нитрозоалкилмочевины — это еще предстоит выяснить.
Боюсь, что борьба пойдет не совсем на равных. Хозяйственникам, в отличие от ученых, вряд ли объяснишь, как все-таки действует «то, чего нет». И в самом деле, как?
К сожалению, еще рано говорить, что ученым ясен детальный механизм образования и действия биологически активной воды, в которой, кроме воды, ничего нет. Я не физик, и мое собственное объяснение феномена будет выглядеть довольно абстрактно, если не сказать абсурдно.
Внешне все выглядит довольно просто. Раствор определенного вещества раз за разом разбавляют дистиллированной водой до такой степени, чтобы получился так называемый супердистиллят — а на деле фактически все та же вода. Склянку с жидкостью на каждом этапе непременно нужно встряхивать (о том, для чего это делается, — чуть позднее). Интересно, что у западных гомеопатов существует для этих целей специальная аппаратура — что-то типа шейкеров для сбивания коктейлей, — а у нас, за неимением оной, все делается вручную. Так вот, при нашей ручной обработке жидкости эффективность лекарства (воды!) оказывается выше, чем при автоматической. Поневоле поверишь в живительную силу человеческих рук!
А действует наша «живая вода» скорее всего таким образом. Поскольку вещества, которые мы используем, представляют собой дериваты — продукты распада, деградации генов, появление в клетках таких соединений или их аналогов, например НДММ, служит сигналом тревоги: «SOS! Гибнут гены!». Заметьте, что сами вещества в нашем случае отсутствуют, следовательно, никакого патологического развития быть не может, — но сигнал-то поступил! И клетка мобилизует все свои силы на нормализацию отношений между генами и цитоплазмой, что ей вполне под силу, поскольку она — идеальная система обратных связей. Но любая клетка — это вода. Так что состояние этой воды решает все.
К сожалению, мы не можем сегодня четко определитьна физико-химическом уровне, как все-таки работает «память». Однако физики-теоретики, в том числе и некоторые участники конференции, на которой мы присутствуем, всерьез занялись этой проблемой. Надеюсь, в скором времени будут результаты.
А пока я попрошу вас ответить на другой вопрос: куда деваются в вашем случае пресловутые «отходы производства»? Неужели все соединения, которые вы используете, в конечном счете попадают в Мировой океан?
Нет, конечно. Они либо разлагаются сами, либо проходят несложную инактивацию. А что до воды с молекулами ПАБК — так ее вообще можно пить — это же витамин.
Если дело обстоит именно так, как вы рассказываете, — всем нам можно надеяться на лучшее.
При одном условии, что представители точных наук, прежде всего физики и химии, отбросят свой извечный скептицизм и помогут нам объяснить суть дела. Пора уже перейти от ветхой натурфилософии к новому уровню познания свойств нас самих и нашей воды. Ибо знающие люди говорят, что каждый из нас — всего лишь «пятьдесят литров воды, вставшей на ноги».